Константин Галушин: «Поставить Чехова очень сложно. Проще его извратить»

Константин родился в Красноярском крае, затем его семья переехала в Пермь. Театром Галушин увлёкся в 13 лет.

- Мой брат сейчас работает режиссером в московском театре. В Перми он занимался в театральной студии. Однажды туда пришёл и я. С этого и началась моя театральная жизнь. Спустя несколько лет занятий я понял, что надо идти учиться в театральный вуз. Поступил в Пермский государственный институт искусства и культуры. Но спустя время учёбу пришлось оставить по семейным обстоятельствам. В 2012 году мой брат приехал в Курган с постановкой «Наивно. Супер». Позвал с собой погостить. В этот момент заболел актёр Иван Шалиманов. И театр предложил мне заменить его в спектакле «REVIZOR». Меня ввели в спектакль. Так я и остался в Кургане.

- В курганском театре вы служите почти 5 лет. Для себя уже отмечаете какие-то успешные точки или путь только начался?

- Пока я учился, то мало играл в театре. Сейчас развиваюсь как артист, как режиссер. Поставил первую читку («Человек в футляре» - прим.авт.)  Я попал на режиссерский курс случайно, поскольку думал, что нет актёрского отделения. И только когда проходил отборочный тур, узнал, что есть и актёрский курс. Не скажу, что склоняюсь сейчас в сторону актёра или режиссёра. Меня прельщает и то, и другое.

- Станиславский считал, что актёр – это не профессия, а диагноз. И если нет этого диагноза, то нечего делать в профессии. Вы согласны с этим?

- Абсолютно. Нельзя работать дворником и, метя улицу, в одночасье решить стать артистом. Бывают, конечно, такие уникумы, талантливые люди. Но если человек не работает над собой, то это быстро заканчивается, человек быстро «сгорает». Актёрский успех – лишь 5% таланта, всё остальное огромный труд.

- Когда приезжает новый режиссер, переживаете:  «возьмут меня в спектакль или нет»?

- Я вообще по этому поводу не переживаю. Мне всегда есть чем заняться. Если не берут в спектакль – у меня есть свои работы. Есть свой спектакль, над которым надо думать, реализовывать.

- Ставил ли перед вами режиссер невыполнимые задачи?

- Такого не было никогда. Артист должен уметь всё. Должен выполнять задачу в любом случае. Отказаться не имеешь права, даже если тебе не нравится. Это твоя работа, твой хлеб. Если откажешься - будешь чувствовать себя неполноценным. Надо играть на музыкальном инструменте – учись, надо петь – пой, надо водить машину – учись водить машину.

- Театр сейчас и, допустим, 100 лет назад. В чем преимущества нынешнего и в чём недостатки?

- Появилась, так сказать, новая драма, к которой я не очень хорошо отношусь, но есть хорошие пьесы. Это новые формы. Например, тот же спектакль «Морфий». Произведение Булгакова хорошее, классика. Я читал его несколько раз. Но форма постановки спектакля в нашем театре – извращение над произведением. Я понимаю, почему так делают - чтобы переплюнуть другого режиссера. Они соревнуются. А поставить классический спектакль очень сложно, это не значит, что можно поставить унитаз на сцену и всё. Когда мне было 18-19 лет, я тоже хотел что-нибудь эдакое сделать как режиссер. Потом посмотрел множество спектаклей и понял, что большинство – картинка без внутреннего наполнения. Поставить Чехова очень сложно. Проще его извратить, сделать клиповым, чтобы народ ходил, смотрел. А донести глубокий смысл произведения это очень тяжело. В театрах Москвы и Санкт-Петербурга не ставят за 2 месяца такие спектакли. Это кропотливая работа. Чтобы человек пришел и насладился, что-то вынес для себя. А тут пришел, посмотрел, не осталось вопросов после спектакля.

- Вопросы должны оставаться и после комедии?

- На комедии человек хочет отдохнуть душой. У Островского хорошие комедии, после них ты остаешься с багажом мыслей. Пусть не появляются вопросы, но есть мысли, идеи. Драмы и трагикомедии должны оставлять вопросы после себя.

- Ваша жена Александра Шупарская тоже актриса нашего театра. Не бывает творческого непонимания?

- Я режиссер, она обращается обычно за советом. Конфликтов нет, иногда возникают споры. Я как режиссёр могу её переубедить. Но каждый может остаться при своем мнении. Эти конфликты не стоят того, чтобы обижаться друг на друга, мы это оба понимаем.

- Она критикует вашу работу?

- Нет. Она смотрела мой дипломный спектакль, это не самое лучшее, что я мог придумать. Но ей нравится. Она ходила на мою читку, я ей рассказываю свои идеи. Говорят, приходя на работу, всё личное оставляй за дверью. И приходя домой, оставляй работу за дверью. Мы всё равно обсуждаем работу дома, но это не влияет на наши отношения.

- Существует ли дружба в актерской сфере?

- Конечно! У меня есть друг Артур Платов. Он работал в Кургане, сейчас уехал работать в другой театр. Мы разноплановые актёры, никакой зависти не было, по-человечески общались. Я дружу и с другими артистами. С Артёмом Токмаковым мы можем смеяться друг над другом, иногда даже издеваться в шутку, но это не мешает нам быть друзьями. И это не влияет на работу.

- Есть человек в театре, на которого хочется равняться?

-  Наверное, нет. Есть люди, которые полностью отдаются профессии, и мне хотелось бы так же работать. Но у нас в театре для меня нет таких людей. Есть люди, которых я уважаю за их профессионализм и как хороших людей.

- Представляли себя вне актёрской профессии?

- Никогда не думал об этом. Даже представить не могу, как можно отказаться от своих стремлений, идей. Не вижу себя кем-то другим, вне театра.